У. Эмери «Архаический Египет. Государство»

Монархический или самодержавный строй в Египте во времена первых двух династий обладал, по-види­мому, всеми характерными чертами, которые отмеча­ются и для более поздних периодов истории этой страны. Монархия была абсолютной, а царь мыслился как воплоще­ние бога, и хотя общество было расслоено на классы, но каст в их подлинном смысле не было, поскольку все были равны перед «богом благим», отождествляемым с Хором. Ко вре­менам первых двух династий риторический вопрос и столь же риторический ответ верховного сановника Рехмире име­ют такое же отношение и столь же справедливы, как и при­менительно к гораздо более поздним временам египетской истории, т. е. ко временам, наступившим через 1 700 лет пос­ле событий, описанных в I главе нашего исследования. На­помним читателю о том, что писал Рехмире: «Что такое царь Верхнего и Нижнего Египта? Он — бог, делами которого живет всякий; он — отец и мать людей всех, сам по себе, ибо нет равного ему».

Фараон в белой короне Юга и красной короне Севера. Рис. М. Потапова

Но все-таки египетская монархия была двуединой, по­скольку сразу же после объединения Двух Земель индиви­дуальные особенности каждой из них — а это были все-таки государства, хоть и в составе единого целого — не только сохранялись, но были гораздо более заметны, чем в последующие времена. Применительно к описываемой эпо­хе можно, по-видимому, говорить о двух практически неза­висимых друг от друга административных единицах — Севере и Юге, — объединяемых только властью единого царя. Даже тщательно разработанные церемонии венчания на царство, празднества «сед» или тридцатилетнего юбилея и, наконец, погребения царя должны были проводиться дважды, при этом использовались отличные один от другого атрибуты и разные архитектурные сооружения. Свой отпе­чаток на все это наносили различия в обычаях, присущих Верхнему и Нижнему Египту. Знаки или регалии царской власти в каждой из двух стран, — точнее, в каждой из «Обеих Земель», — с самого начала были непохожи друг на друга, и цари изображаются то в Белой короне (Хеджет), присущей царю Юга (Верх­него Египта), то в Красной короне (Дешерт), присущей царю Севера (Нижнего Египта). Но со временем, и до­вольно скоро, некий придворный оформитель изобрел «Двойную корону» (Сехемти¹), скомбинировав обе эмбле­мы в одну. И с тех пор, помимо случаев, когда царь по ка­ким-то причинам должен был подчеркнуть свою власть либо над Нижним либо над Верхним Египтом, он изображался в короне всего Египта.

На протяжении всей многовековой, даже многотысяче­летней, истории Египта различия между этими двумя частя­ми единого государства сохранялись, и в определенном смысле просуществовали до нынешних времен. Эти разли­чия были отражены и в царской титулатуре, которая ясно показывает, насколько строго выдерживалась концепция двух отличных друг от друга народов, сплачиваемых еди­ным монархом.

¹ Буквально «Обе Власти, Обе Силы». — А. Ч. Титулатура царей Архаиче­ского периода заключала в себе три из пяти «великих имен», быв­ших в употреблении «в полном наборе» уже в более поздние вре­мена. Первое «великое имя» — это имя царя по Хору, или «Хо-рово имя», которое выписывается внутри прямоугольной рамки, изоб­ражающей фасад «Великогс Дома» — царского дворца с уже знакомым нам «уступчатым пане-лированием». Этот фасад, а точ­нее — внешняя отделка стен, вос­производился при строительстве надземных сооружений, входивших в комплекс царской усыпальницы, что было характерно для северных царских гробниц, которые строились в некрополе Саккара (см. рис. 69А). Прямоугольную раму, известную как «серех» (речь о которой шла выше), увенчивал сокол Хора, династическо-го бога всего Египта (он отождествлялся с солнечным бо­гом, а также с сыном и мстителем за своего отца Осириса, олицетворяющего царскую власть на том свете). Таким образом, Хорово имя имело преимущество (на памятниках письменности и вообще на памятниках материальной куль­туры, в том числе и в надписях на погребальных сооруже­ниях и на их утвари) перед всеми остальными царскими именами. Хорово имя является единственным средством идентификации предметов и строений, обнаруженных в Аби­досе и в Саккара.

Рис. 69 «Три великих имени»

Нельзя было найти более надежного указания на смену религиозной и политической ориентации нежели замену пре­жнего символа Хора на символ Сета поверх рамки, в кото­рую было вписано имя царя Перибсена, четвертого царя Второй династии, ибо именно в этом, первом, царском имени царь отождествляет себя с божеством, которого он желает видеть во главе всего Египта. Вторым идет имя по Двум Владычицам, или имя по «небти». «Обе владычицы» представлены изображениями грифа и кобры. Гриф — это богиня Нехбет, владычица Верхнего Египта; кобра — богиня Уаджет, владычица Нижнего Египта (см. рис. 69В). Эти изначально разные титулы, сочетаясь при втором царском имени, символизируют, что царь воплощает в себе всю мощь двуединой монархии и осуществляет суверенитет над всей долиной Нила. Имя по «небти» восходит, по крайней мере, ко временам царя Хора-аха, т. е. к самому началу Первой династии. Третье имя, которое присваивает себе царь вместе со всеми верховными полномочиями, предваряется титулом «несу-бит» (см. рис. 69С). Оно означает: «Относящийся к Ситовнику и Пчеле». Точное значение этих двух символов до сих пор не вполне ясно, но ситовник — болотное растение камышового типа — совершенно однозначно представляет Верхний Еги­пет, пчела же — Нижний Египет. Так что общий смысл сочетания обоих титулов угадывается без труда: (царь — это) тот, кому принадлежат символы Верхнего и Нижнего Египта. А поскольку символика священна и имеет прямое отношение к царской власти, то и получается смысл «Царь Верхнего и Нижнего Египта». За этим титулом следует еще одно имя собственное. Царское имя по ситовнику и пчеле первый раз появляется на предметах царя Удиму, но это не может служить строгим доказательством того, что данный титул появился именно при этом царе, а прежде он не употреблялся. Сам факт, что один и тот же царь уже во времена пер­вых двух династий носил сразу до трех имен собственных, чрезвычайно затрудняет для нас отождествление той или иной личности с носителем того или иного имени. Проис­ходит это по следующим причинам. Самое важное из имен — Хорово имя; оно значится на памятниках того или иного царствования, будь то черепок от кувшина или огром­ное сооружение. Но вот царские списки Восемнадцатой династии используют, точнее — учитывают не эти имена, а имена по Ситовнику и Пчеле, т. е. по «несу-бит». И нако­нец, чтобы у будущих исследователей ум окончательно за­шел за разум, скрупулезный, но вместе с тем лапидарный позднеегипетский историк и одновременно жрец Манефон мало того что коверкает родные египетские имена на гре­ческий лад, так еще и чередует, мягко говоря, «нерегулярно», царские имена по «несу-бит» с именами по «небти»! Ну а уж как постарались сохранить его труд потомки, мы говори­ли выше. Таким образом, если на каком-нибудь древнем предмете или строении встречается сочетание трех имен сразу: 1) имени по Хору, 2) имени по Обеим Владычицам = «небти», и 3) имени по Ситовнику и Пчеле = «несу-бит», — это можно считать фантастическим везением! Египетский царь почитался существом особого рода, и как живой Хор он был связующим звеном между богами и людьми. А будучи таковым, ему было просто непозво­лительно «выйти из строя» по причине возраста или из-за плохого здоровья. Поэтому не кажется странным предпо­ложение, что в до династические времена, как только царь выказывал признаки физической слабости, недомоганий или болезней, его тут же приканчивали свои же собствен­ные придворные. Но так было в очень уж стародавние времена, и ко времени объединения Египта магические действа, осуществляемые жрецами, мало-помалу заменили этот древний варварский обычай, и теперь вместо насиль­ственной замены одряхлевшего царя на молодого практи­ковались церемонии, носившие характер мистерий, целью которых было пробудить силы царя, оживить их, продлить его действенность и дееспособность. Вот для этого и был разработан сложнейший ритуал церемонии, ставшей чем-то вроде государственного праздника, под названием «сед». И хотя в исторические времена все эти торжества уже носили характер юбилея и подтверждения царских полномочий, включая право владения всем Египтом, это все-таки было нечто большее, чем просто мероприятие в память восше­ствия на престол того или иного властителя. В любом слу­чае сохранялся элемент необходимости омоложения царя. Вспомним слова Рехмире: «Царь — бог, чьими деяниями жив каждый». Весь египетский народ был глубоко озабочен по случаю совершения этих важнейших ритуалов. Иногда празднование устраивалось по истечении тридцатилетнего срока правления, но если судить по данным Палермского камня, праздник «сед» устраивался некоторыми архаически­ми царями по нескольку раз, и с довольно краткими интер­валами. Наши сведения об этой церемонии крайне скудны, но все-таки кое-что понять можно, и причем с достаточной точностью. Для того, чтобы устраивать такой праздник, надо было строить специальные сооружения, которые включали в свой состав тронный зал и зал для гардероба Его Величества. В гардеробе царь менял одежду и знаки власти в соответствии с двойным стандартом самого ритуала. А это было напря­мую связано с тем, что царь был как бы един в двух ли­цах — он являлся царем Верхнего Египта, но в то же вре­мя царствовал и над Нижним Египтом. Поэтому каждую церемонию (каждый «выход») приходилось проводить как бы независимо от другой, точнее — «удваивать» по числу египетских царств. Но, пожалуй, самым важным моментом была церемония во Дворе Хеб-сед, по обеим сторонам ко­торого рядами располагались часовни богов Верхнего и Нижнего Египта, причем были представлены боги каждого нома (провинции). Создается впечатление, что на открытом пространстве этого двора, которое оставалось незанятым и размещалось между двумя рядами упомянутых часовен или святилищ, царь, облачаясь поочередно в одежды и регалии Верхнего и Нижнего Египта, исполнял ритуальный бег по кругу, который так и назывался — «поле». Царь обегал границы «поля» четыре раза как правитель Юга, а затем еще четыре раза, но уже как правитель Севера. «Поле», вероятно, обозначало Египет, а ритуальный бег царя, веро­ятно, подтверждал его права на владение этой землей. Поскольку царь представлялся в народе как источник силы и плодовитости, его ритуальное действо делало землю плодородной и изобильной. На праздновании «сед» совершались и другие ритуаль­ные действа: например, принесение клятвы на верность царю со стороны «Великих Верхнего и Нижнего Египта». Но в чем именно заключался акт обновления или омоложения царя, до сих пор остается загадкой. Равным образом зага­дочно и само название празднества — «Хеб-сед». Дума­ется, однако, что дальнейшие исследования по этому важно­му вопросу когда-нибудь приведут к тому, что мы узнаем, в чем именно заключалась египетская концепция царской вла­сти с точки зрения самих египтян.

Как и сама монархия, так и властные структуры объеди­ненной страны носили двуединый характер. Это видно хотя бы на примере того, что каждый из двух народов имел свой собственный административный центр; каждый центр имел, в свою очередь, свою канцелярию, т. е. бюрократиче­скую систему управления, и сокровищницу, или казначейство, которое на Юге помещалось в «Белом доме», а на севе­ре — в «Красном доме». В более поздние времена дву­единый характер египетской высшей системы управления утратил ярко выраженные черты, но во времена двух пер­вых династий египетская система управления существовала именно в таком виде. И хотя свидетельств крайне мало, все-таки достаточно очевидно, что в те времена было два верховных сановника: один распоряжался в Верхнем Египте, другой — в Нижнем. Очень похоже на то, что единствен­ным связующим звеном или гарантом целостности страны был царь своей собственной персоной. Каждая из «двух земель», в свою очередь, делилась на «номы» — провинции, точнее — административные терри­ториальные округа, которые представляли собой древние территориальные объединения по племенному принципу, вос­ходящие к додинастическим временам. Правители этих об­ластей, по логике вещей, первоначально были выходцами из семей древних племенных вождей. Вот они-то и были теми самыми «Великими», которые входили в совет царя. Из печатей на сосудах и из надписей на ярлыках мы знаем, что уже на заре египетской истории существовала весьма эффективная налоговая служба. Кроме нее, были органы, осуществлявшие централизованный контроль за вод­ными ресурсами и ирригацией земель. Существовала и су­дебная система. Все вышеперечисленное указывает на то, что уже в эту раннюю эпоху административный аппарат был развит и действовал достаточно эффективно. Мы даже об­наружили титул «писец-секретчик» (или «писарь-таинник»), т. е. «писец тайн», что может означать, ни много ни мало необходимость в службе государственной безопасности — совсем как в наши времена.

Благодаря проведенным раскопкам, мы можем с абсо­лютной уверенностью констатировать, что египетское обще­ство уже в эпоху первых двух династий было расслоено на три ярко выраженных социальных класса. Эти классы та­ковы: благородное сословие, чиновники и ремесленники, и, наконец, крестьянство. Материалы раскопок красноречиво свидетельствуют о наличии этих трех основных групп насе­ления. Местом, содержащим наиболее богатый и ценный ар­хеологический материал, являются окрестности древнего Мемфиса, который по-египетски именовался «Белая Сте­на». Здесь находилась столица, которой правил упомянутый Менее — то ли легендарная, то ли историческая личность, см. выше. Неподалеку от этого города, в местности Саккара воз­двигнуты гробницы царей, членов царской семьи и высшей знати. Они наполнены самой разнообразной утварью и обу­строены со всеми удобствами, необходимыми для того, что­бы высококультурные и привыкшие к роскоши люди мог­ли вести привычный образ жизни и в потустороннем мире. На другом берегу реки, возле Хелуана, расположены гроб­ницы менее знатных людей и чиновников, сходные по уст­ройству и оформлению. И хотя они намного меньше по размерам и содержат менее ценную утварь, они тоже ука­зывают на высокий уровень жизни погребенных там людей. Класс ремесленников до сих пор представлен только моги­лами слуг, которых захоронили подле их хозяев, окружив их могилами гробницы царей и крупных вельмож. Эти могильные сооружения представляют собой миниатюрные копии роскошных усыпальниц владык. Тела этих несчаст­ных, бережно уложенные в деревянные гробы, были обстав­лены едой и питьем, но что для нас ценнее всего — инст­рументами и оборудованием, необходимым им для продол­жения своей деятельности на том свете, т. е. для занятий самыми разнообразными ремеслами. Правители Земли Египетской и их непосредственное окружение — наследники и люди рангом пониже, состав­лявшие отдельное сословие, которое управляло народными массами, — были выходцами из династической расы. Сами же народные массы по своему основному антропологическо­му типу относились к иной расе, являясь потомками тех, кто искони жил в долине Нила до прихода туда расы господ. Могилы этих простых людей разбросаны по всему Египту, археологический материал по ним достаточен для того, что­бы с уверенностью констатировать, что захоронения простолюдинов раннединастической эпохи мало чем отличались от захоронений додинастической эпохи, являя как бы их есте­ственное развитие. За исключением разве что больших могил деревенских старост, могилы этих людей представля­ли собой захоронения в неглубоких ямах с круглой над­земной надстройкой, утвари в них было довольно мало, и она была скудна. Если утварь из погребения простолюдина сравнить с тем, что обнаружено в могилах царей, знати и даже убитых слуг и ремесленников, то очевидно, что вла­дельцами таких могил могли быть люди, сравнимые по сво­ему социальному положению либо с рабами, либо с крепост­ными. Но уже к концу Второй династия результаты расо­вого смешения становятся заметны, и у нас имеется доста­точно свидетельств тому, что нижние слои египетского на­селения во многих районах страны начали перенимать похо­ронные обряды своих господ, — факт, который со всей очевидностью нашел свое отражение и в повседневной жиз­ни простого египтянина. Несмотря на то, что письменные свидетельства той поры до сих пор слишком скудны, чтоб можно было произвести хоть какой-нибудь более или менее удовлетворительный анализ общественного строя того времени, в общем и целом можно прийти к выводу, что по своему характеру этот строй был близок к феодальному: местное население было весьма значительным и несло тяготы подстать феодальным повин­ностям, обслуживая благородное сословие из представителей расы господ-завоевателей, носителей более высокой культу­ры. Массы зависимого населения, по всей видимости, ис­пользовались в сельском хозяйстве, но часть из них работала в шахтах и каменоломнях, строила сеть ирригационных со­оружений, служила в войске и работала на строительстве храмов, дворцов и гробниц. Постепенно они вошли в более тесный контакт со своими завоевателями. Этому очень способствовал рост численности класса ремесленников, который к концу Архаического периода, по-видимому, и привел к смешению рас. Именно этот класс в более поздние времена развился в превалирующий средний класс — важную и могучую опору фараоновской власти в Египте. У. Эмери «Архаический Египет». — СПб.: ИТД «Летний Сад». 2001. — с 113-125