А.Ю. Иванов «Тайны египетской экспедиции Наполеона» Глава «Начало египтологии»

Среди участников экспедиции был человек, имя кото­рого стало нарицательным. По крайней мере, мы не раз встре­тим упоминания о « баррасах , тальеннах ». Неужели это он, тот самый Жан-Ламбер Тальенн , жур­налист, политик и муж Терезы, «богородицы Термидора»? Да, и в его жизни, оказывается, был не один такой месяц!

Вот что он пишет «гражданину Баррасу » из Розетты, что недалеко от Абукира , 17 термидора VI года Республики:

«В последнем письме моем из Александрии я говорил тебе, любезный Директор, только об успехах Республикан­ского оружия; ныне обязанность моя гораздо тягостнее. Ди­ректория, конечно, уже извещена о несчастной развязке битвы, которую наша эскадра имела 15 числа сего месяца с Английским флотом.

Несколько часов мы имели надежду остаться победите­лями; но когда корабль «Восточный» взлетел на воздух, то беспорядок распространился в нашей эскадре. По сознанию самих англичан, все наши корабли хорошо дрались; многие неприятельские суда лишились мачт, но наша эскадра по­чти совершенно уничтожена. Ты довольно хорошо меня зна­ешь для того, чтобы быть уверенным в том, что я не буду отголоском клеветы, которая спешит собрать самые нелепые слухи; я наблюдаю и удерживаюсь еще от произнесения ре­шительного заключения.

Все здесь в ужасном унынии, я завтра еду с этим изве­стием в Каир к Бонапарте. Оно тем более его огорчит, чем менее ему бы следовало ожидать оного: он, конечно, при­ищет средства, чтобы исправить столь великую потерю. По крайней мере для предупреждения, чтобы сие бедствие не сделалось пагубным для армии, им предводительствуемой .

Что касается до меня, то это несчастное событие возвра­тило мне всю мою твердость. Я почувствовал, что в эту ми­нуту должно соединить все усилия, дабы восторжествовать над всеми препонами, которые противопоставят нам судьба и недоброжелательство.

Да не произведет сия ужасная весть пагубных последствий во Франции. Касательно себя я очень беспокоюсь; но возла­гаю надежду на Республику, которая всегда столь хорошо нам служила.

Прощай, любезный Баррас ; я напишу к тебе из Каира, где надеюсь быть через четыре дня».

Когда армия узнала о гибели эскадры при Абукире , Бо­напарт обратился к офицерам и солдатам: «Ну что ж, теперь мы вынуждены совершать великие подвиги, и мы их совершим, основать великую империю — и она будет нами осно­вана. Моря, на которых мы более не господствуем, отделя­ют нас от родины; но никакие моря не отделяют нас ни от Африки, ни от Азии. Нас много, у нас не будет недостатка в людях для пополнения рядов».

Мы здесь надолго. Возможно, навсегда. У нас много вре­мени, мы можем спокойно обдумывать свои предприятия, заниматься управлением и науками.

Ученые приступили кделу . Читая отчеты и протоколы их собраний, мы видим, сколь широкой и многогранной была деятельность Института. Ученые исследовали геологию, флору и фауну, минералы, физику и географию Египта. Академи­ки много ездили по стране, изуч ая ее и сторию, демографию и занимались проблемами здоровья нации.

Бонапарт предложил издать календарь, «который бы зак­лючал разделение времени по французскому и по египетс­кому способу». Изучив восточное летоисчисление, «астроном и консул» Бошам вскоре представил такой календарь.

Бошам и Нуэ пошли дальше и издали альманах, вклю­чавший пять календарей: Французской Республики и церк­вей (римской, греческой, коптской и мусульманской).

Комиссия по изучению современного состояния Египта была разделена на десять подкомиссий, которые, вооружив­шись вопросниками и таблицами, объезжали провинции и систематически фиксировали сведения, касавшиеся топони­мии, демографии, культуры, коммерции, промышленнос­ти, зоологии, изучали состояние путей сообщения, качество воздуха и воды и т.д.

Восстанавливалась оросительная система, строились но­вые мельницы, что способствовало развитию сельского хо­зяйства.

Были открыты грандиозные научные программы: широ­комасштабное изучение нильских рыб и минералов Красно­го моря, растений дельты Нила. Савиньи обосновал новый вариант систематического описания ракообразных и насеко­мых.

Химики анализировали состав песков пустыни, разраба­тывали натриевые озера и нильский ил.

Изучение собранных образцов и работа по их классифи­кации приносили плоды. В Египте были сделаны важные открытия, сформулированы интересные гипотезы.

Гаспар Монж дал объяснение эффекту миражей, и это стало важной вехой в истории науки.

Сами египтяне верили, что мираж — призрак страны, которой больше нет на свете.

А вот впечатления Монжа:

«Когда поверхность земли сильно накалена солнцем и только-только начинает остывать перед началом сумерек знакомая местность больше не простирается до горизонта, как днем, а переходит, как кажется, в одном лье в одно сплош­ное наводнение.

Деревни, расположенные дальше, выглядят словно ост­рова среди погибшего озера. Под каждой деревней ее опро­кинутое изображение, только оно не резкое, мелких дета­лей не видно, как отражение в воде, колеблемое ветром. Если станешь приближаться к деревне, которая кажется окружен­ной наводнением, берег мнимой воды все удаляется, водный рукав, отделявший нас от деревни, постепенно суживается, пока не исчезнет совсем, а озеро теперь начинается за этой деревней, отражая в себе селения, расположенные дальше».

Монж объяснил это удивительное явление, опираясь на законы преломления и отражения света.

Тем зеркалом, в котором ученые и солдаты видели отра­жение холмов и деревень, был последний, расположенный у самой земли, наиболее сильно прогретый слой воздуха.

Температура воздуха резко падает по мере удаления земли. У самой ее поверхности воздух преломляет свет сла­бее, чем на высоте.

Люди всегда думали, что свет распространяется пря линейно. Однако это случается не всегда, а только там когда показатель преломления среды постоянен во всех правлениях.

«Чудеса» происходят потому, что в оптически неоднородной атмосфере лучи света искривляются, как бы заглядывают за горизонт.

Бертолле исследовал свойства каустической соды, кото­рую Древние египтяне использовали при мумификации (ги­потезу выдвинул вездесущий Монж)

Этьен Жоффруа Сент-Илер исследовал местную фауну. С самого начала своей научной деятельности он был уверен в единстве строения животных. Ведь до занятий зоологией он изучал физику, то есть науку, уже в те времена нашед­шую в разнообразных природных явлениях некие единые принципы. В 1796 году в одной из первых своих работ уче­ный писал: «…природа замкнулась в определенных рамках и создала все живые существа по единому плану, одинаково­му в принципе, но который она варьировала на тысячу ла­дов во всех его деталях».

В более поздних работах (в 1806—1807 годах) он доказал общность строения рыб, рептилий, птиц и млекопитающих, что позволило объединить их в один тип позвоночных. Изу­чая главным образом скелет, ученый сопоставил даже столь непохожих друг на друга животных, как рыбы и млекопи­тающие. Именно он обнаружил, что три слуховые косточки в черепе млекопитающих — это видоизмененные жаберные дуги рыб.

Это соответствие, называемое гомологическим, он нашел, систематически изучая разные виды животных, в том числе нильских рыб.

Экономисты помогали военным организовать управление, вести финансовые дела. Бертолле и Манюэль руководили работой по переделу собственности и модернизации налого­вой системы.

Бонапарт покровительствовал торговле. «Новая тамож­ня, — писал Бертье , — которой пошлина была не столь тя­гостна, как была до него, заменила бывшую до его прихода, и принял меры обеспечения и охранения транспорта из Суэца в Каир и Бельбей ; наконец, старался всеми средства­ми возвратить Суэцу его древний блеск».

Живописец Редуте рисовал африканскую флору, а Мишель Риго писал портреты шейхов, членов Большого Дивана в Каире — солидных бородатых мужей (некоторые из них считались потомками пророка Магомета).

Архитекторы и археологи восхищались строительным искусством арабов и созданиями эпохи Птолемеев — вели­колепными храмами в Дендере , Идфу , Амбосе , Филэ . В Ка­ире они видели уникальные мечети, бани, покрытые арабес­ками здания времен халифов. Все постройки были богато украшены резьбой по дереву, изразцами, мозаикой.

В Нижнем Египте сырость сменяется сухостью, что раз­рушает камни. Потому в Танисе , Пелузии и Саисе не оста­лось ни одной целой постройки древних времен, но лишь холмы мусора. В Среднем и Верхнем Египте, напротив, все­гда сухо, и здесь находится множество хорошо сохранивших­ся памятников древности.

Порой находки делались случайно. Однажды Бонапарт, находясь среди развалин Пелузия , приподнял ногой несколь­ко камней и вдруг увидел прекрасную вещицу. То была ка­мея императора Августа, высоко оцененная учеными. Сна­чала он отдал было ее генералу Андреосси , но потом взял назад и позднее подарил Жозефине . А офицер Сулковский нашел на берегу Нила бюст богини Изиды.

Генерал Андреосси получил приказ обследовать селитря­ные озера, куда вслед за ним направился Бертолле. Залежи селитры имели промышленное значение.

Ученые сделали подробные замеры пирамид Гизы, боль­ших и малых.

«Бертолле и Монж были главами всех этих работ, всех этих предприятий; они всегда находились там, где образо­вались полезные сведения, где делались важные открытия», — отмечает Бертье в своих «Записках».

Главный хирург экспедиции великий гуманист Доминик Ларрей , человек-легенда наполеоновской армии, и доктор Деженетт вместе с другими медиками организовали госпи­тали в Александрии, Розетте, Дамиетте , Каире и исследо­вали причины чумы и страшной трахомы, от которой слепла половина населения Египта.

Многие солдаты и ученые пострадают от этой болезни, заметно ослабнет зрение у молодого Даву , будущего маршал О дного Наполеона ничто не берет. Когда он вернется Париж, один журналист напишет: «Бонапарт оказался, пожалуй, единственным сохранившим здоровье офицером египетской армии. На вид хрупкого телосложения, он наделен исключительной физической и моральной силой».

«О Наполеоне говорили, что он человек из гранита, и это прежде всего относится к его телу. Чего только он не вынес, чего не способен вынести! — восхищался Гете, чей «Вертер» находился среди книг библиотеки египетской экспедиции, в разговоре с Эккерманом . — От раскаленных песков Сирий­ской пустыни до заснеженных полей Москвы, а между тем и этим — какое великое множество маршей, битв и ночных биваков! Сколько тягот и жестоких лишений выпало ему на долю! Ночи почти без сна, скудная пища, и при этом не­прерывная работа ума».

В бытность свою в Каире Наполеон занимался и статис­тикой. Глава «Описания Египта» в книге его воспоминаний дает превосходный материал о стране, ее экономике, гео­графии и населении.

Типография печатала не только прокламации, но также словарь и грамматику. Институт издавал две газеты на фран­цузском языке: «Египетская декада» и «Курьер Египта».

Тальенн писал на страницах «Египетской декады: «Мы более не живем в то время, когда единствен­ным делом завоевателей было разрушение, где жадность была главным мотивом, а опустошение, насилие и нетерпимость сопровождали каждый их шаг. Сегодня французы уважают не только законы и обычаи страны, но и предрассудки тех, чью территорию они занимают».