А.Ю. Иванов «Тайны египетской экспедиции Наполеона» Глава «По следам древнего канала»

Отправляясь в поход, Бонапарт сам определил задач кампании и написал приказ: разрушить влияние Англии в Египте, прорыть Суэцкий перешеек и «освободить» африканцев от «тирании» мамелюков.

После подавления мятежа наступил мир. Многие был! благодарны Бонапарту за великодушие и милость к виновным.

Довольна была и армия. К концу октября жара спала, солдаты отдыхали и наслаждались. Они получали хлеб, рис, кипрские вина, финиковую водку, пиво, птицу, яйца и овощи. Жалованье выплачивалось регулярно, продукты были дешевыми, а купить товаров можно с вчетверо больше, чем во Франции.

Наполеон в Каире

Интендант Дор выдавал офицерам и солдатам кофе «мок­ко». Генералы и старшие офицеры имели собственные кро­вати, палатки, верблюдов.

Некоторые жаловались на бездействие, продолжавшееся уже несколько месяцев. Поскольку политические задачи ус­пешно решались, Бонапарт занялся Суэцким каналом. Ведь древние имели же это сообщение между морями!

В конце декабря главнокомандующий выехал из Каира вместе с академиками Монжем и Бертолле, инженерами Лепэром и Костазом. В свите были генералы Бертье, Каффарелли, Доммартен, контр-адмирал Гантом. Группу сопро­вождали 200 конников и 400 дромадеров. Он хотел побывать на берегах Красного моря и увидеть следы канала.

Бонапарт изучал возможности построения нового канала. Он интересовался этой проблемой еще в школьные годы: в его ученической тетради нашли цитаты из трудов Диодора Сицилийского о древнем канале, который строил египетс­кий фараон Нехо II, а «завершил» персидский царь Дарий.

Сколько рабов сложили головы, пока строили канал? Историки говорят, что не менее ста тысяч. Однако именно завершенность вызывает сомнения: канал соединял два моря напрямую. Корабли проходили его за четыре дня. Он был достаточно широк для того, чтобы две лодки с тремя весла­ми на каждой из них могли плыть рядом. Предположитель­но, «канал Дария» проходил восточнее Нила и, как и сегод­няшний, построенный в девятнадцатом веке, пересекал озеро. При римлянах он был усовершенствован, но потом обмелел.

К группе военных и исследователей присоединились знат­ные люди из Каира и купцы, ехавшие в Суэц по делам. Зимнее солнце не было жарким, а арабы-проводники легко ориентировались на местности, не ища следов. Прибыв но­чью в Суэц, которого путники достигли за три дня, Бона­парт разместился в палатке, отказавшись от предложенного дома.

Батальные действия

Он потратил день на осмотр города, где нашел «прекрас­ный базар, несколько красивых мечетей, остатки красивых набережных, около тридцати магазинов и дома для населе­ния в 2000—3000 душ», и отдал приказы о сооружении ба­тареи для защиты фарватера и порта.

Затем Бонапарт сел на коня, чтобы посетить «Моисеевы источники» (ключи, бившие из холмиков), и пробыл в пу­стыне до поздней ночи. Он видел остатки венецианских скла­дов, следы былого величия.

В девять часов вечера егеря вдруг стали кричать, что они погружаются в воду — начался прилив! К тому же группа сбилась с пути.

В десять часов «эскадрон стоял в боевом порядке посре­ди впадины, — лошади по брюхо в воде; ночь была темной, луна должна была взойти только в полночь, на море заме­чалось легкое волнение, и ветер как будто свежел, продол­жался прилив, идти вперед было столь же опасно, как и отходить назад».

— Неужели мы пришли сюда, чтобы погибнуть, как фараон? — воскликнул Бонапарт.

К счастью, солдаты нашли выход: отличились квартир­мейстер Луи и бригадир Карбонель. Пережив тяготы и тре­воги, путешественники через несколько часов достигли суши, будучи по пояс в воде.

В самый опасный момент Каффарелли, замедлявший движение из-за деревянной ноги, умолял бросить его. Но двое солдат, прекрасных пловцов, вытащили генерала.

«Каффарелли отделался тем, что потерял свою деревян­ную ногу, — замечает Наполеон, — но это и так случалось с ним каждую неделю. Потери были невелики и ограничились несколькими карабинами и плащами».

Затем монахи горы Синай показали Бонапарту книгу с надписями, сделанными великими мусульманскими вождя­ми Магометом, Саладином и Селимом. «Султан Кебир» рекомендовал этот монастырь отрядам своих армий — ведь так же поступали воины ислама (надпись служила охранной гра­мотой).

30 декабря Бонапарт покинул Суэц верхом на лошади — чистокровных арабских скакунов он будет любить всю жизнь — и в сопровождении академиков, генералов и офи­церов поехал по берегу Красного моря. Наполеон объехал впадину, а затем достиг трассы древнего канала. Его остатки были хорошо заметны.

Под руководством Жака Лепэра скоро будут начаты под­готовительные работы по обследованию и выравниванию уровней грунта на Суэцком перешейке для соединения двух морей. К сожалению, они были приостановлены из-за недо­статка воды, постоянных опасностей и неудачи сирийской экспедиции Бонапарта.

В ноябре 1800 года обследования продолжатся. Начав с центра канала, группа ученых разделится на две бригады: одна направится к Средиземному морю, другая на Каир.

Виллье дю Терраж описал все тяготы предприятия: «Ра­боты часто прерывались из-за недостатка воды. Однажды мы подумали, что не сможем завершить проект. Трудности тя­желого климата вызывали необходимость убыстрять неко­торые работы и пропускать замеры, которые мы планиро­вали сделать», «…все хорошие инструменты, которые мы привезли с собой из Парижа, были разрушены во время мятежа в Каире». «Когда мы закончили, то вручили все наши тетради Лепэру, который с помощью своего брата (Гратьена) должен был координировать данные».

Из-за неточностей измерения Лепэр определил различие уровней двух морей почти в десять метров, что оказалось неверным. Канал должен был начинаться севернее Суэца и двигаться по прямой линии, пересечь озеро Тимсах и Горькие озера и выйти к Средиземному морю. Проект предусмат­ривал возведение многочисленных шлюзов. Лепэр рекомен­довал строительство второго канала стоимостью в 30 милли­онов франков (для этого понадобились бы 10 000 рабочих и четыре года).

Заключения Лепэра были самым авторитетным мнением по данному вопросу в течение пятидесяти лет. И все наброс­ки, чертежи и зарисовки, сделанные учеными под его ру­ководством, полвека спустя будут в целом подтверждены работами Фердинанда Лессепса.

Бонапарт продолжал свой путь. Наступил новый, 1799 год, но герой ни слова не говорит о том, что событие было как-то отмечено.

Ночевали в оазисе, среди рощи. Было холодно, выли шакалы, «голос которых напоминает человеческий».

Солдаты поймали курьера, ехавшего верхом на верблю­де. Он вез в Верхний Египет депеши от Ибрагим-бея и Джеззар-паши.

Бонапарт прочел сообщения. На сирийской границе на­чалась война. Войско Джеззар-паши пошло в Египет, его авангард занял оазис Аль-Ариш и укреплял форт.

Мирная передышка закончилась. Перед тем как самому пойти в Сирию, Бонапарт посмотрел вблизи и замерил ве­ликие пирамиды. Он провел в этом районе несколько дней и совершил поездки по пустыне в направлении Малого оазиса.

Правда ли то, что он пробыл в подземелье три дня, но они для него пролетели, словно три часа?

«То, что он спускался в пирамиды, — миф, — говорил Гёте. — Он спокойно стоял на свежем воздухе и слушал рас­сказы тех, кто побывал в подземельях».

В пользу этой версии говорит то, что Наполеон очень подробно описал поездку в сторону канала, но лишь корот­ко упомянул о посещении пирамид. Он любил рассказывать об интересных случаях, и если бы в самом деле спускался в подземелья, то не преминул бы вставить в повествование хотя бы пару фраз об этом.

Трезвый взгляд немецкого мудреца лишает нас занима­тельных анекдотов.

«И почти такой же миф, — продолжает Гёте, — что он будто бы носил восточный костюм. Только раз, дома, он появился в этом маскарадном наряде среди своих приближен­ных, желая посмотреть, как он выглядит в нем. Но тюрбан оказался ему не к лицу, как и всем людям с удлиненной формой головы, и больше уже он никогда его не надевал».

Мамелюк Рустам, бывший в это время слугой шейха Аль-Бакри, впервые видит «султана Кебира»: «Вот первое мое впечатление от него. Весь в пыли, подходит задыхаясь. Голе­нища сапог подвернуты, белое трико из кашемира, в гене­ральском мундире. Лицо загорелое, длинные волосы запле­тены в косицу. Без бакенбард».

«Еще раз я видел Бонапарта у Аль-Бакри дома, где я вместе с моими друзьями обслуживал их за столом. Мы под­носили им куриный суп с рисом, посуда была из китайско­го фарфора. У Бонапарта была серебряная чаша, его угощали вином из Шамбертона. Турки пили его прямо из бутылок и, передавая из рук в руки, говорили: «Феллах, ваша очередь». Бонапарт и его военачальники сидели как мамелюки, под­жав под себя ноги».

Поскольку покоренные территории были спокойны, Бонапарт вновь разрешил созвать Большой Диван, хотя егип­тян в него больше не допустит.