А. Шитяков «Клеопатра. Падение Египта»

История иногда жестоко шутит со своими героями, несправедливо унижая одних и превознося других. О Клеопатре — последней правительнице Египта, большинство судят по исторически недостоверным легендам, художественной литературе, фильмам. Но Клеопатра — одна из самых противоречивых и диалектических фигур в Истории — её роль весьма неоднозначна.

Такой образ Клеопатры создала Элизабет Тейлор

А так царица выглядела на самом деле

Начнём с того, что она не являлась реальным претендентом на трон Египта. Однако, ей определённо благоволила судьба. Первый консул Рима — Юлий Цезарь пришёл в Александрию — столицу династии Птолемеев просить военной помощи в борьбе с галлами и готами, как раз в то время, когда Птолемей ХII скончался и встал вопрос о престолонаследии. Легитимным Фараоном Египта мог стать только двоюродный брат Клеопатры — Птолемей ХIII. Но Клеопатра пошла на хитрость, граничившую с предательством Родины. Она пообещала Цезарю свою полную поддержку в обмен на помощь ей заполучить трон. И Гай Юлий Цезарь, со своим посольством, фактически захватил неприступный дворец фараонов, практически отрезав легитимного правителя Египта от его армии.

О том, что «сказочная красота» Клеопатры — всего лишь миф, знают многие. И Цезарю и Антонию нужна была не постель Клеопатры, а армия Египта, флот Египта, золото Египта и хлеб Египта. Военной силой они не могли заполучить этого — флот Рима не мог противостоять египетскому, когорты Рима были бы сметены напором египетских колесниц и добиты лучшими в мире лучниками. И это при том, что армия Рима была изрядно потрёпана затяжной войной с племенами на севере, при том, что армии Рима пришлось бы пройти через отнюдь не дружественные провинции — Сирию (Пальмиру) и Палестину. Узнай правители этих нестабильных провинций Рима о войне с Египтом, они восприняли бы это, как последнюю возможность освободить свои государства от римского владычества. Но главное — то, что Риму нужна была не победа над Египтом, а, напротив, его военная, финансовая и продовольственная помощь в борьбе с галлами и готами.

Птолемей ХIII Цезарю отказал, вот тогда и настал «звёздный час» Клеопатры. Фактически сделав Фараона пленником собственного дворца, взять штурмом который не могла бы никакая армия, к тому же — Фараон практически был заложником Цезаря, которому удалось склонить Птолемея ХIII с позиции силы, объявить Клеопатру соправителем Египта.

По большому счёту, Клеопатра предала родину ради собственных амбиций сознательно но тогда правительница Египта ещё не понимала, насколько обесценилась её корона, к которой она так стремилась. Среди египетской знати и жречества произошёл раскол, в котором Птолемей был виноват столь же, сколько Клеопатра. Фараон проявил малодушие, по большому счёту Цезарь не осмелился бы ничего с ним сделать — если бы Цезарь убил Фараона, то через неделю-две его труп повесили бы на стене дворца на съеденье воронам. А египетская военная машина пошла бы на Рим, вовлекая в себя войска «освобождаемых» римских провинций, но тем не менее, Фараон поддался шантажу, создав опасный прецедент — Клеопатру равноправной Правительницей Египта признал он сам, к тому же, вовлек в это верховного жреца Амона. И поэтому, война Птолемея ХIII с Клеопатрой (при том, что Цезарь принял религию Египта что, собственно для него ничего не стоило, — в Риме относились к своим богам, как к героям легенд и формально соблюдали традицию, Но после этого, он уже не был для народа Египта «опасным чужаком», и, по египетским законам, женился на Клеопатре) из войны против римской экспансии, превратилась в династическое соперничество. Поэтому на стороне Фараона выступило незначительное количество аристократии, а значит — армии — Птолемей ХIII сумел собрать всего четырёхтысячное войско для осады дворца, пленниками которого теперь оказались Цезарь и Клеопатра. Целых три месяца пробивалась к Александрии, на помощь Цезарю пятнадцатитысячная армия, неся большие потери.

Гай Юлий Цезарь

К стенам Александрии пришли только шесть тысяч солдат. Но узнав о поддержке Рима, своё двухтысячное войско собрали и сторонники Клеопатры. И, хотя у римлян и египтян-сторонников Клеопатры численный перевес был более чем вдвое, исход последней битвы за Александрию, когда, кстати, сгорела большая часть Александрийской библиотеки, был непредсказуем — всё решила одна египетская стрела, пробившая навылет через шлем голову Птолемея ХIII.

Однако для Клеопатры победа эта была пирровой, а для Цезаря — вовсе роковой. Чтобы устранить раскол среди египетской аристократии и жречества, а значит — восстановить единство армии, Клеопатре пришлось согласиться на крайнее унижение и вдвойне унизить Цезаря, — признав соправителем и Фараоном своего малолетнего брата. Однако этот её поступок — достоин серьёзного государственного деятеля и умного политика, поступок, практически искупивший её предательство. Малолетний Фараон вскоре умер «от неизвестной болезни», Цезарь был провозглашён равноправным соправителем, а рождённый Клеопатрой сын, известный как Цезарион, был не без определённой претензии наречён Рамсесом ХIII, и после смерти родителей должен был стать Фараоном Египта и Императором Рима. Объединение двух великих держав, если бы оно состоялось, означало бы и объединение двух непобедимых армий (можно представить, как, под прикрытием египетских лучников, несокрушимый клин римских легионов продавливает ряды противника, а с флангов его атакуют стремительные и смертоносные египетские колесницы — такой чудовищной военной машине не смог бы противостоять никто), которое позволило бы Цезарю завоевать практически всю Евразию и Африку, а после его смерти единой сверхимперией правил бы египетский Фараон — сын Цезаря и Клеопатры. На этот раз, через своего сына, Клеопатра, начав с того, что предложила Египет Риму в качестве государства-сателлита, фактически обрекла Рим стать вассалом Египта.

Рим встретил Клеопатру, как супругу Цезаря всеобщим ликованием. Она въехала в городские ворота, как Великая Правительница Египта, въехала на платформе, в виде десятиметровой деревянной статуи Сфинкса, которую везли 12 коней. Народ и армия Рима ждали, что галлы и готы будут вскоре сокрушены — за римским легионом, шедшим за парадной колесницей Цезаря, следовавшей перед гигантским изваянием, ехали десять боевых колесниц личной охраны Клеопатры. Казалось, Цезарь хотел показать Риму в миниатюре модель своей будущей всесокрушающей военной машины. Но римская аристократия увидела в ней прежде всего угрозу для себя — всем стало понятно что объявление Цезаря Императором и узурпация им власти над Римом — неотвратимая реальность. Клеопатра была вынуждена вернуться в Египет — в Ливии вспыхнул мятеж. Они расстались с Цезарем — как оказалось, навсегда. 15 марта 44 года до н. э. Цезарь был убит заговорщиками, всё-таки успев стать Императором Рима. Позднее, почти все «тираноубийцы» и «республиканцы» перебили друг друга в борьбе за тот самый императорский трон, из-за претензий на который и был убит Гай Юлий Цезарь.

Но в сознании народа и армии Цезарь остался легитимным и признанным Сенатом Императором, и римляне видели сына Клеопатры — Цезариона (Рамсеса ХIII) — наследником трона.

Клеопатра могла, в принципе, воспользовавшись расколом Рима на несколько воюющих друг с другом группировок, установить силой правление своего сына (а значит и своё) в Риме. Но дорогу к трону Цезариону, в этом случае, должны были расчищать египетские войска. И, прибывший в Рим на боевых колесницах по трупам римских солдат, Цезарион, был бы воспринят народом Рима не как сын Великого Цезаря Цезарион, а как Фараон Египта, захватчик, марионетка властной Клеопатры Рамсес ХIII. И его бы ждала та же судьба, что и его отца.

Клеопатре был нужен союзник — римский аристократ, обладающий своей армией, пусть и немногочисленной (у Клеопатры была своя), но достаточной для торжественного воцарения Цезариона, как легитимного наследника трона Рима. И она выбрала крупного и талантливого полководца — Антония.

Многие авторы идеализируют отношения Клеопатры и Цезаря. Между ними было, практически, только политическое соглашение, скреплённое браком, вначале о возведении Клеопатры на престол Египта, затем о слиянии двух «сверхдержав» в единую Сверхимперию.

А вот в Антония Клеопатра была влюблена. И нельзя сказать, что Антоний отвечал ей взаимностью. Ему нужна была поддержка армии Египта, чтобы победить Августа, так же, как он победил Брута. Но с Августом, в отличие от Брута, в одиночку Антоний справиться не мог. Однако военной помощью планы Антония отнюдь не ограничивались. Ему был нужен трон Египта. Для этого он предложил Клеопатре выйти за него замуж. Клеопатра, естественно, согласилась. И, хотя брак состоялся по законом Египта, египетскую религию, в отличие от Цезаря, Антоний не принял. Это вызвало большое недовольство среди египетской аристократии и жречества. Это была первая из роковых ошибок Клеопатры. Вторая заключалась в том, что она всё ещё грезила о троне Рима. Верховные Жрецы, номархи и военачальники Египта, видели в её амбициях большую опасность для Египта, так как «в стране, где убивают своих Императоров, чужой не продержится». И тогда Клеопатра пошла на обман, согласившись с мнением египетской аристократии, что «нужно обрушиться на раздираемый междоусобицами Рим, нужно мобилизовать армии Сирии и Палестины против Рима, так как потом, Египту не составит труда разбить эти потрёпанные в войне с Римом армии, и посадить в Сирии и Палестине номархов-наместников вместо римских прокураторов». Но чтобы не дать повода Риму объединиться против общего врага — формально возглавить поход на Рим должен римский аристократ и знаменитый полководец Антоний со своими легионами. Рим будет ослаблен, римские провинции на Ближнем Востоке отойдут Египту, а римская армия больше никогда не будет представлять для Египта угрозы. План Клеопатры был признан мудрым, Высший Совет Египта не заметил амбиций Клеопатры занять трон Рима.

Клеопатра просчиталась только в одном — о её браке с Антонием узнали в Риме, что всё-таки объединило враждующие группировки вокруг Августа. Рим официально объявил Египту войну. Однако, сирийскую армию мобилизовать удалось и египетские войска, объединённые с армией Антония и сирийской армией, в Сирии нанесли сокрушительное поражение армии Рима. Тогда Август решил скорейшим путём — значит морем, перебросить большое подкрепление. Но для этого необходимо было победить египетский флот, что большинство приближённых Августа считали полным безумием.

Марк Антоний

Однако Август поверил предсказанию астролога.

Флот Августа имел безусловное численное превосходство — 80 кораблей против тридцати. Но несмотря на это, флотоводцы Рима считали бой в открытом море без поддержки морских крепостей против египетского флота — абсолютно обречённым делом, ввиду подавляющего качественного превосходства египетского флота. В знаменитой морской битве при Акции сошлись 80 римских однорядных галер против трёх ударных пентарем, трёх ударных трирем Египта, четырёх сирийских трирем персидского образца и двадцати римских галер Антония. Флотоводцы знали, о чём говорили. Выражаясь современным военным языком, 80 эсминцев противостояли трём линкорам, трём тяжёлым, четырём лёгким крейсерам и двадцати эсминцам.

Египетские боевые корабли представляли из себя плавучие крепости — собственно со времён Х17ой династии, такую роль они и выполняли — эскортировали десантные корабли, атакуя пиратские крепости с моря, эскортировали торговый флот Египта — они абсолютно не были предназначены для абордажа — только для уничтожения вражеских судов и приморских крепостей палубной артиллерией и таранами. Борта выше ватерлинии, башни, на которых размещались катапульты и баллисты были «бронированы» просоленными в морской воде брёвнами — помимо того, что их не пробивали камни, просоленные брёвна не загорались от попаданий сосудов со смолой, нефтью или маслом. По ватерлинии, почти до самого днища, эти «плавучие крепости» были защищены просмолёнными брёвнами — таранный удар в борт такого судна был невозможен. Сирийские триремы не были столь защищены, однако превосходили египетские в скорости, маневренности, а по мощности таранного удара и количеству палубной артиллерии не уступали египетским, к тому же, были более приспособлены для абордажа. И когда, вслед за флагманской египетской пентаремой (которой командовал сам Антоний) двинулись ещё два осадных египетских корабля, три тяжёлых египетских и четыре тяжёлых сирийских, римские галеры стали буквально разбегаться, ломая боевые порядки, подставляя свои борта под артиллерию и тараны египетских «линкоров», а так же — освобождая путь к римскому флагману — галере, на которой, как предполагал Антоний, находился Август. Паника римских капитанов была полнейшей — одна галера, отворачивая, нанесла удар тараном в борт другой, причём, от сильного и непрямого удара на первой галере разлилась горящая смола. Ещё до первого залпа с египетских судов одна римская галера пошла ко дну, а другая полыхала, как факел. Панику удалось унять только когда капитаны поняли, что если они не будут сопротивляться, то просто будут раздавлены египетским флотом. Но вероятно не до конца — все катапульты и баллисты галер Августа выстрелили по египетскому флоту, со слишком большого расстояния — попали только пять из 120 снарядов — три во флагман, и два, в следующую за ним пентарему. Однако камни отскочили от кораблей, как горох, а сосуд, с нефтью, попавший в одну из башен флагмана, так же, не причинил вреда — нефть прогорела, а просоленные брёвна так и не воспламенились. Зато, из нескольких снарядов, «сорвавшихся» с катапульт, один (зажигательный) попал в римскую галеру, и она загорелась. Флот Августа потерял три корабля, практически, до начала битвы. А ранние и почти неприцельные выстрелы, дали возможность подойти флоту Клеопатры (так как перезарядка катапульты — дело достаточно долгое) на расстояние таранного удара. Из бойниц египетских кораблей, прицельный огонь открыли лучники, больше половины стрел были обмотаны подожжённой, пропитанной смолой паклей. Плотный огонь не дал римлянам возможности перезарядить палубную артиллерию, при том — стрела одного из египетских лучников пробила керамическую амфору с нефтью, ещё одна римская галера превратилась в факел. Египетские и сирийские тяжёлые корабли перестроились клином для эффективного таранного удара, а так же — использования артиллерии. Галеры Антония следовали за ними. Капитаны Августа, увидев приближение несокрушимых громад, стали отворачивать — и подставили борта под египетские тараны. «Линкоры» и «крейсера», буквально перерезали или даже раздавливали римские галеры. — 11 сразу пошли ко дну. Тогда грянул прицельный залп объединённого флота — 4 галеры затонули — тяжёлые камни пробили и палубу и днище, 8 галер вспыхнуло. Раздавив одну галеру, египетская пентарема приблизилась борт к борту к римской галере. Как такового, абордажа не было — лучники перебили команду, двадцать воинов спрыгнули на палубу вражеского судна, и, через несколько минут, над галерой развивался флаг с изображением Гора. Отчаянный римский капитан попытался протаранить египетский флагман, и… просто размолотил носовую часть своей галеры, вскоре затонувшей, о подводную бревенчатую «броню». Выдвинулись тяжёлые сирийские суда, расколов ещё пять галер. Огненные стрелы египетских лучников подожгли четыре галеры. Флот Августа был практически ополовинен, при том, что флот Клеопатры потерял только одну сирийскую трирему от таранного удара и одну римскую галеру от попадания зажигательного снаряда. Внезапна ещё одна, уже египетская трирема села на мель, однако, её артиллерия продолжала топить римские корабли, и, при этом, весь огонь флота Августа был сосредоточен на ней, как на неподвижной цели, что дало возможность египтянам атаковать стремительно и безнаказанно. Снова началась паника. Римские галеры стали расходиться, то и дело попадая под зажигательные или каменные снаряды флота Египта, а, главное, они освободили путь к флагману Августа, у которого, к тому же, были снесёны рулевые вёсла, от попадания камня, а от египетских стрел начался пожар. Антоний направил флагманскую пентарему на беззащитный флагман Августа. Антоний не был знаком с абордажной тактикой египетских судов, к тому же, им двигало неугасимое желание лично убить или пленить Августа. Но капитан осадного флагмана подчинился приказу Антония, ибо его поставила командовать флагманом лично Клеопатра. И абордажные крючья и канаты сцепили плавучую крепость с поверженной римской галерой. Под стрелами египетских лучников, римские солдаты падали замертво. Однако, Антоний приказал не стрелять, когда увидел императорскую маску среди отчаянно отбивающейся охраны.

Монета с изображением Клеопатры

Со своей охраной он ринулся на них, а, когда защитники были перебиты, приставил острие меча к горлу человека в маске и сорвал её. Это был не Август, а, всего лишь, один из приближённых к Августу сенаторов, который успел сказать: «Август вернётся с новой армией!», до того, как Антоний вонзил меч ему в висок.

И тут произошла катастрофа — на римской галере опрокинулись сосуды с нефтью. Антоний едва успел со своими людьми взобраться на пентарему, Египтяне начали срочно рубить мечами абордажные тросы, однако, у команд египетских пентарем почти не было мечей — только луки и копья, да и многие абордажные крючья, были не на тросах, а на цепях. Борт пентаремы стал воспламеняться. Когда отцепили крючья, было уже поздно. К тому же, при отходе сломалось много вёсел пентаремы, некоторые заклинило между вёслами римской галеры, которую никак не могли отцепить от судна. Всё довершило падение мачты горящей галеры на башню с катапультой. Метательный сосуд с нефтью, сбитый с катапульты, упал прямо на горящий борт древнеегипетской «плавучей крепости». Антоний погубил флагман египетского флота. Внезапно взорвался целый сосуд с нефтью на второй палубе пентаремы, пламя изнутри полностью охватило гигантский корабль. Астролог Антония был прав.

Клеопатра наблюдала за ходом сражения с берега, вместе с египетскими военачальниками, составившими его детальный план. Увидев, что флагман сгорел, Клеопатра решила, что Антоний погиб. Она удалилась на свой корабль, подняла на мачте зелёное знамя и приказала зажечь на берегу зелёный факел (вероятно — селитру с оксидом меди), что означало приказ отходить египетскому флоту. Тридцать пять разбегающихся римских галер осталось только добить — у Египта остались пять (два египетских и три сирийских тяжёлых корабля), а так же — два сверхтяжёлых осадных судна, в сочетании с пятнадцатью галерами Антония. У римского флота не было никаких шансов. Но Клеопатра просигналила отход. Это был не поступок циничного политика, а поступок любящей женщины, на который она не имела права, крик отчаяния, так как она считала, что её любимый погиб — ей уже не нужна была победа.

Однако Антоний выжил, сняв доспехи и спрыгнув с пентаремы. Его, как и многих членов команды и лучников, подобрала захваченная египтянами римская галера.

Увидев отход египетских плавучих крепостей, продолжавших метать в римские галеры куски гранита и зажигательные сосуды, за ними стали отходить и сирийские триремы. Причём, многие капитаны посчитали отход естественным, так как битва была, практически, выиграна, а оставшиеся тяжёлые египетские корабли просто раздавят десантный флот Августа.

Антоний же, увидев отход, вовсе забыл о битве, протрубил пяти своим кораблям идти за ним, а остальным десяти прикрыть отход.

В неравной битве, 10 галер, прикрывавшие отход, конечно же, погибли, но сумели не только задержать противника (впрочем, ни один капитан галер Августа в здравом уме, даже и не подумал бы преследовать Антония, в полумиле от которого были тяжёлые египетские и сирийские корабли, которые, со всеми вытекающими последствиями, могли повернуть обратно) но и уничтожить 12 галер Августа. От римского флота из восьмидесяти кораблей, осталось лишь 21 (причём все — изрядно повреждённые) галеры. Египетский флот потерял два корабля из шести, сирийский — один из четырёх. Только Антоний потерял 15 из двадцати своих галер, хотя и захватил две у противника. Вопреки распространённому мнению, флот Клеопатры одержал почти разгромную победу, а римский флот, которому приписывается победа при Акции — потерпел сокрушительное поражение. Но победа флота уже не имела никакого значения — среди египетской светской и жреческой знати потерпел сокрушительное поражение авторитет Клеопатры…

Египетская знать не простила Клеопатре того, что она не добила римский флот. В планах флотоводцев Египта было внезапно напасть и полностью уничтожить не только боевой, но и десантный, а за ним и торговый флот Рима, и римские приморские форпосты в ближневосточных провинциях. В том, что уникальный шанс упущен, полностью обвинили Клеопатру. Капитан погибшего египетского флагмана (кстати, абсолютно справедливо) обвинил Антония в том, что его необдуманные и полностью бездарные действия, погубили флагман египетского флота, который уничтожил 12 галер и мог уничтожить ещё столько же. Однако, несмотря на правоту египетского капитана, обвинения в адрес Антония трудно назвать справедливыми. Ему была привычна греко-римская абордажно-таранная тактика, при том, что он был абсолютно не знаком с особенностями морской тактики египтян. В частности, Антония охватила паника и поразило хладнокровие египетского капитана, когда тот подставил свой борт буквально под таран римской галеры, а лучники не стреляли по её команде. Он и не предполагал того, что знал каждый египетский матрос — галера разобьётся о защищённые борта, как о подводные скалы. Виновата была Клеопатра, поставив человека, абсолютно незнакомого с тактикой применения египетского флота, командовать флагманом.

Цезарион — сын Клеопатры и Цезаря (голова колоссальной статуи, найденная подводными археологами близ Александрии)

Однако гибель одного осадного корабля из трёх не была катастрофой, не была она и решающим фактором. Египетская Аристократия и жречество увидели, насколько велико влияние Антония на Правительницу Египта. И это при том, что Антоний — личность значительно более мелкая и корыстная, чем Юлий Цезарь. Что ему не нужна Сверхимперия, что при нём Египет будет зависимым придатком Рима, что, родись у Антония сын — их будущего Фараона, сына Цезаря, Рамсеса ХIII, ждёт судьба Птолемея ХIV — «умереть от неизвестной болезни» — попросту говоря, быть отравленным приспешниками Антония, который будет готовить трон Рима (а слухи об этом ходили уже давно) и трон Египта для своего сына. А беззаветно влюблённая Клеопатра, закроет на это глаза. Всё это было сказано Правительнице в лицо, было сказано даже то, что «Мы думали, что сражаемся за Египет, а сражались за Антония. Больше этого не будет». Египетская традиция не позволяла низложить Фараона или Правительницу, посему, расправу с Клеопатрой доверили Августу. Клеопатра предприняла последнюю попытку сохранить власть — она сказала, что больше не признаёт Антония своим мужем, и приказывает ему и его войску покинуть Египет. Как женщине это решение — послать на смерть того, кого она любила, — далось ей нелегко. Но цена была слишком высока. Однако и это не спасло её — когда войска Октавиана прошли через Сирию и Палестину, где им, с большими потерями пришлось подавлять восстания, после чего состоялась кровопролитная битва с войском Антония, который, естественно, потерпел поражение, после чего, покончил с собой однако, от армии Августа Октавиана осталось лишь подобие, Клеопатра сделала последнюю, роковую ошибку.

Войска Египта были готовы втоптать армию Августа в землю, но Клеопатра решила, что после всех её, по сути, преступлений перед Египтом, начиная с захвата власти, в третий раз знать ей не поверит. И ошиблась: не обратившись к знати и армии, она выехала навстречу Августу, фактически, «торговать Египтом», его армией, его богатствами, как было с Цезарем… Когда египетская аристократия, собиравшаяся воевать за свою Правительницу, узнала об этом, практически официально её объявили изменницей, а к Августу послали гонца, с официальным письмом Верховных жрецов и номархов Египта о том, что власть над Египтом уже не принадлежит Клеопатре.

Между тем, после низложения Клеопатры, снова возникли династические споры о троне Египта. В течение трёх дней Август создавал иллюзию переговоров с Клеопатрой,

«Лестный» портрет Клеопатры, заказанный после её смерти дочерью Клеопатрой-Селеной»

при этом послав письмо, что поддержит на троне Египта Птамера-Птолемея, ближайшего родственника свергнутого Клеопатрой Птолемея ХIII, с условием, что царь не будет именовать себя Фараоном, присягнёт Риму, а Цезариона лишат прав наследования короны как Египта, так и Рима, пока не получил ответ — согласие.

После этого, Август объявил её своей пленницей, и практически торжественно, без единого вооружённого столкновения, вступил в Александрию. Он собирался въехать в Рим как триумфатор, а Клеопатру провести в цепях за своей парадной колесницей. Легенда про змею вряд ли достоверна, так как Клеопатра содержалась под охраной в собственной резиденции, где, наверняка, было множество тайников, содержащих и яды и оружие…

Нельзя сказать, что Клеопатру предала египетская аристократия, египетская армия. Номархи и жрецы были правы — при Антонии, так же, как при Августе, Египет стал бы придатком Рима. И на эту судьбу когда-то самое могущественное государство мира обрекла сама Клеопатра, как обрекла на смерть своего сына — сына Юлия Цезаря.

В полной мере Египет так и не стал римской провинцией. Хлеб в Египте покупали, а не брали в качестве дани, египетскую армию использовал только Веспасиан, для подавления восстания в Иудее, и то, потому что у Египта на Ближнем Востоке были свои интересы. Тиберий откровенно боялся использовать в своих военных авантюрах против галлов египетскую армию, Клавдий пытался заручиться помощью армии Египта против Британии, но получил жёсткий отказ. Со дня падения Египта для всего античного мира начался обратный отсчёт — ему оставалось менее пяти столетий.